Говорил же — мне он сразу не понравился.

— Не судить, а разбирать мои действия во время выполнения служебных обязанностей. И сделав это, Трибунал решит, были ли они оправданы или нет. Только после этого решения меня ждет суд. Или продолжение службы на фронтире.

— Детали, — отмахнулся питерский священник. — У меня к вам несколько вопросов, брат Стефан. Не все понятно из отчетов, к тому же часть данных вашего наставителя повреждена.

— Вы уж определитесь, пастор, в чем-то одном, — с очень серьезным лицом, но внутренне забавляясь, ответил Страж. — Если вы не признаете право на существование цифровых копий личностей, то вам и отчеты, ими составленные, изучать как-то не очень правильно.

— Любите вы, ортодоксы, разводить софистику, — беззлобно буркнул седобородый. — Вы мне лучше скажите — действительно вы ничего не помните о столкновении с Анубисом?

После того, как мы с ревнителем договорились действовать сообща, то возобновили договоренности и о подлоге отчета. Кириллу это не очень понравилось, но Стеф смог его убедить. Он пообещал, что на Трибунале расскажет все честно, а вот до него лучше держать всех в неведении. Не бог весть какой козырь, однако им тоже можно попытаться подсечь нашу добычу.

Так что пастор Аксель, как и все прочие, читал лишь отредактированную версию отчета: «не помню, возможно, маг Анубиса убил, память вернулась уже после этого». И теперь он жаждал подробностей.

— Что значит, «действительно»? — Стефан вскинул подбородок. — Вы считаете, что я вам лгу?

— А вы не лжете?

Прямолинейный тип! Такой вцепится и не отпустит, пока всей правды не узнает. Надо уводить разговор в сторону, но Стеф отчего-то продолжил гнуть прежнюю линию. И даже пошел на обострение. Впрочем, правильно сделал, православные с харизматами не очень дружат, так что напряженность в разговоре добавит правдоподобности.

— Пастор Аксель, желаете обвинить меня?

— Нет, — священник не смутился, словно бы ничего обидного и не говорил. — Вы веруете в Дары Господа?

— Да.

— И осведомлены, как к ним относятся такие, как мы?

— Харизматы? Да, знаю.

— Тогда вы не удивитесь тому, что двое наших братьев, имеющих Дар слышания, сообщили нам о применении в болотах, где вы сразились с Анубисом, мощного экзорцизма, который вы, ортодоксы, называете «чином изгнания»?

Таким же образом и отец Василий засек окончательную смерть древнего бога. И поспешил закрыть рты подчиненным, которые тоже засекли всплеск силы Святого Воина, а после и сам рванул нам на перехват. Питерцы, оказывается, тоже были прекрасно информированы.

— Не удивлюсь, — невозмутимо ответил Стеф. — Но сам этого действительно не помню, а данные моего наставителя повреждены после столкновения с Высшим демоном, который пытался сделать из меня одержимого.

— Поэтому мы и не верим машинам, — поджал губы пастор.

— Оливер не машина!..

— Да-да, мне известна позиция православной епархии по данному вопросу. Цифровая копия личности. Но, поверьте, Стефан, Оливер уже давно мертв, а душа его, я молюсь об этом, уже пребывает в раю. То, что находится у вас в голове, не более чем искусственный интеллект, которому приданы черты личности покойного Стража.

Он сделал паузу и некоторое время не отрываясь смотрел на Стефа своими серыми глазами. После чего неожиданно улыбнулся и произнес:

— Так значит, повреждения наставителя затронули именно тот сектор его памяти, куда была записана ваша схватка с Анубисом? Удобно!

Граничник только плечами пожал, как бы говоря, «да думай, что угодно!» Напрямую лгать не стал, чтобы потом не проколоться на собственной лжи.

— Зря вы, Стефан, видите во мне врага, — пастор сменил тон с обличительного на задушевный. — Да, наши конфессиональные различия порой мешают, но дело-то мы делаем одно — служим Господу. И если бы вы поверили мне, мы могли бы защитить вас на Трибунале.

— Считаете, меня нужно защищать? Я не сделал ничего, за что бы мне пришлось стыдиться при встрече с Создателем.

— Но судить вас будут люди. И они, большая их часть, по крайней мере, не слишком-то горят желанием принимать Дары, один из которых был вручен вам.

«Он знает», — вставил я неслышно.

«Догадывается, Оли. Это разные вещи».

Вот тут я со своим подопечным был не согласен. Пастор Аксель был абсолютно уверен в том, что Страж скрывает от него правду. Более того, сам он эту правду знал и очень хотел добиться от Стефа признания. Похоже, как и покойный викарий, он желал затащить в свою команду Святого Воина.

Случись такое еще лет двадцать назад, нам со Стефом не пришлось бы скрывать обретение дара. Мы бы приехали, рассказали все, как было, иерархам, и продолжили службу Церкви. Может быть, немного в другом качестве, но продолжили. Теперь все не так. Сегодня человек, проявивший свойства Святого, предмет для торга и сделки. Последние дни Ассамблеи настали, раз так все обстоит.

Словно читая мои мысли — что, разумеется, было невозможно — Аксель произнес:

— Церковь переживает сложные времена, брат Стефан. Очень сложные, на мой взгляд, куда более тяжелые, чем вторжение демонов из Ада. Они лишь внешний враг, которому мы уже научились противостоять. Но теперь мы столкнулись с врагом куда более страшным — внутренним. Властолюбие, гордыня, зависть — вот с чем нужно сражаться сейчас. Именно они могут раздробить Ассамблею, а потеряв единство, епархии станут легкой добычей для Врага рода человеческого.

— Я не понимаю… — начал было Стеф, но пастор прервал его.

— Не отвечайте ничего. Я видел вас, говорил с вами и сделал свои выводы. Я даже где-то понимаю ваше нежелание говорить всю правду — уж поверьте, лжец вы никудышный. Но я не буду давить, хотя мог бы, и даже право на это имею. Вместо этого я доверюсь вам. Поверю своему ощущению относительно вас. И могу заверить вас, как брата по вере, от епископов реформаторской епархии не стоит ждать зла.

Сказав это, Аксель поднялся и, не прощаясь, вышел из кельи. Мы со Стефом некоторое время помолчали, обдумывая сказанное, после чего мой подопечный спросил:

«Думаешь, можно рассматривать его как союзника?»

«Его, скорее всего, даже на Трибунале не будет, не по чину. Но его к тебе, как дознавателя, послали епископы, а он свою точку зрения озвучил предельно ясно».

«Протестанты будут на нашей стороне?»

«Протестанты знают, что ты получил Дар, и теперь будут присматриваться к тебе, чтобы понять, достоин ли ты его, — уточнил я. — Именно это он сказал перед уходом».

Я не стал говорить этого Стефу, но пастор Аксель после недолгого общения мне понравился куда больше, чем в первые минуты встречи.

Глава 29

Ночная темнота еще не отступила, а как бы подтаяла, превратившись в обманчивую предрассветную серость. В неверном этом свете часто можно было увидеть то, чего и не было — или не заметить того, что кралось. Самый что ни на есть «собачий» час, который так не любят караульные всех времен и народов.

Рустам не был исключением из правил, но всегда старался со смирением принимать неизбежное. Например, когда очередь на предрассветное дежурство вторые сутки подряд выпадала ему. Он проснулся за две минуты до назначенного часа, умыл лицо в тазу, коротко помолился и неторопливо двинулся из казармы по направлению к западной части стены.

Пост на Бисеровом озере еще спал, только караульные на вышках бодрствовали, да брат Саул, зевая, разводил в печи огонь и гремел посудой. Ему предстояло готовить еду на двадцать четыре человека и, разумеется, это будет пшенная каша со шкварками.

«Тошнит уже от нее!» — подумал Рустам и вмиг представил, что Саул подаст на завтрак не свою обычную стряпню, а вареную картошку с зеленым луком и щедро облитую сметаной. Картина полной, исходящей паром, тарелки сделалась вдруг настолько реальной, что, кажется, юный граничник почувствовал запах молодой картошки.

Он усмехнулся в редкую пока бороду и потряс головой, прогоняя видение. До молодого картофеля еще полтора месяца, да и не растет он в такой близости от Москвы. Тут земля настолько пропитана кровью и магией, что не способна родить ничего, кроме ужаса и смерти.